Эльмира Гюль, доктор искусствоведения, главный научный сотрудник Института искусствознания, Ташкент, Узбекистан
Анвар Назыров. Творческий портрет
ХХ век знает немало имен художников, чья жизнь и творчество оставили яркий след в культурном пространстве. Одним из них был Анвар Абдулхаевич Назыров (13.12.1918 – 24.02.1990) – замечательный театральный художник, плакатист, график и живописец. Судьба связала его с Узбекистаном – землёй, где он сформировался, став разносторонней творческой личностью. Вместе с тем, всю свою жизнь Назыров сохранял теснейшую ментальную связь со своей этнической родиной и культурой, ощущая себя сыном татарского народа.
Анвар родился в Иркутске, в семье Абдулхая Назырова, мастера пушных дел, который будучи молодым человеком бежал в поисках счастья в Сибирь из голодного Поволжья. Приехав в чужой город, он должен был всё начать с нуля. Деловые качества и стремление к лучшей жизни дали свои результаты – он построил дом в центре Иркутска, привёз из родного села одну из самых красивых девушек из рода Кашафутдиновых – Зихни-Камал. От этого брака на свет появилось четверо детей. Анвар был третьим. С детства он проявлял страсть к музыке, и отец, увидев это, нанял частного преподавателя для уроков игры на скрипке. Увлечённость музыкой Назыров пронёс через всю свою жизнь, передав трепетное отношение к татарской музыкальной культуре своим детям.
Быстро меняющаяся политическая ситуация в стране – последовавший вслед за НЭПом запрет на частное предпринимательство – вынудил главу семейства покинуть насиженное место. Назыровы переехали сначала в Семипалатинск, затем, в 1931 году, ещё дальше – в Ташкент. Жизнь вновь стала постепенно налаживаться. Анвар поступил на учёбу в железнодорожный техникум, но творческое начало уже тогда дало о себе знать – он много и увлечённо рисовал. На его работы обратил внимание художник-педагог А. Султанаев, ученик А.Н. Волкова, подтолкнув юношу к судьбоносному шагу. В результате в 1937 г. Назыров поступил в Ташкентский художественный техникум (с 1949 г. – Республиканское художественное училище им. П. Бенькова, с 1997 г. – Республиканский художественный колледж).
1920-30-е гг. были интересным и насыщенным временем для молодой узбекской республики. Ташкент, Бухара и Самарканд – столица Узбекистана до 1930 г. – постепенно становились местом притяжения творческой интеллигенции – художников, писателей, поэтов, драматургов… Они приезжали с разной целью и оставались здесь надолго или навсегда. Их деятельность задавала высокий старт для последующего развития культуры и искусства в регионе. В этой среде сформировалось такое ярчайшее явление, как среднеазиатский авангард, совместивший новейшие европейские художественные направления с традициями Востока. Его лучшие представители – А. Волков, М. Курзин, О. Татевосян, А. Николаев (Усто Мумин), В. Уфимцев, П. Беньков, Н. Кашина и другие – обогатили мировое искусство самобытными, индивидуальными стилевыми исканиями. Смелые живописные эксперименты художников на первых порах поддерживались властью как подлинно революционные достижения и романтическое предчувствие нового мира. Вместе с тем, с начала 1930-х годов по всей стране началось постепенное «закручивание гаек», директивное насаждение угодного государству и единственно возможного метода соцреализма. Авангардные поиски клеймились как угодничество перед Западом и проявление буржуазного формализма.
Именно в эти переломные годы закладывалось мировоззрение будущего художника Анвара Назырова. Его учителями были такие знаменитые живописцы, как А.Н. Волков и П.В. Ган. В 1930-50-е годы в редких высших художественно-графических учебных заведениях СССР уровень преподавательского состава был также высок, как в художественном техникуме Ташкента. Александр Волков – настоящая легенда узбекской живописи, ученик В.Е. Маковского, Ф.Г. Кричевского, Н.К. Рериха и И.Я. Билибина – безусловно, оказал большое влияние на последующее развитие узбекского национального искусства. Известный турецкий писатель Назым Хикмет писал о Волкове: «Говорят, он не знал узбекского языка, но зато он очень хорошо умел рисовать по-узбекски!». В 1930-е годы Волков вынужден был обратился к методу соцреализма, однако и в этих рамках он сохранил свободу самовыражения. Как писали критики, «его сцены колхозных строек и сборов урожая обретают подобие эпических фресок, …в них по-прежнему сохранялось ощущение Востока как места особого, веками сложившегося уклада жизни».
Эта свобода, безусловно, влияла и на молодого Назырова, который в дальнейшем сложился как разносторонний художник, не замыкающийся в узких пределах одного жанра или стиля. Сильна была его связь и с П.В. Ганом – еще одним основателем школы живописи в Узбекистане, учеником К. Коровина, А. Васнецова и Л. Пастернака. Ган, преподававший в Ташкентском художественном училище с 1936 по 1957 г., передал своим ученикам высокую школу русской художественной традиции. Многое А. Назыров почерпнул и у знаменитого живописца П.П. Бенькова, яркого представителя узбекского импрессионизма, ученика И.Е. Репина. Эта связь особенно ощутима в пейзажах, где молодой художник следует беньковскому пониманию света и цвета.
На последнем курсе училища Анвар перешёл на театрально-декорационное отделение и защитил сразу две дипломные работы – по живописи и по театрально-декорационному искусству. Окончание учёбы пришлось на трагический 1941 год. Назыров получил направление в Хорезмский областной театр, где проработал главным художником всю Великую Отечественную войну и первые послевоенные годы (1941–1949). Одновременно он также осуществлял оформление отдельных спектаклей в Каракалпакии и Туркмении.
Казалось, это было не самое лучшее время для дебюта в искусстве. Катастрофически не хватало материалов, холстов для декораций, тканей, красок, но спектакли должны были выходить в срок. Приходилось обращаться к древним секретам местных народных мастериц, сохранивших опыт домашнего ковроделия и ткачества. Кустарные ткани для пошивки костюмов окрашивали естественными красителями, получаемыми из дикорастущих растений. Оказалось, что по качеству они ничуть не уступали фабричным средствам. Многие растения, которые на первый взгляд могли показаться заурядными сорняками – марена и усьма, жёлтые цветочки сары-чичек, гранатовые корки и ореховый околоплодник, – дарили богатый спектр красок: от самых ярких – красного и бордового, до мягких –оливково-медового, песочно-коричневого, тёмно-каштанового, жёлтого, зелёного цветов. Умело работая с этой природной палитрой, Анвар Назыров создавал необычные эскизы театральных костюмов, а потом подсказывал портнихам, как надо выкраивать, чтобы платье выглядело выигрышно. Он ни на шаг не отходил от задуманного им костюма до тех пор, пока ни сделан был последний стежок.
Опыт художника-декоратора пригодился ему не только в последующей работе уже в качестве книжного графика и плакатиста, но и был подтверждён им во время декады каракалпакской литературы и искусства в Ташкенте в 1962 году, когда художник, после длительного перерыва в работе в театре, осуществил оформление спектакля «Гумон» в Каракалпакском музыкально-драматическом театре [Такташ, 1980].
С практикой постепенно приходило и мастерство. Помимо декораций Назыров занимался живописью и графикой. Первые его работы – амударьинские пейзажи и виды старого городища Куня-Ургенч с величественной руинированной архитектурой. Эти работы были еще робкими по рисунку, живописной технике и композиционному решению, но уже в них было видно стремление уйти от пассивного правдоподобия и сделать акцент на эмоциональной стороне («Рыбаки на Амударье», 1942 г.; «Куня-Ургенч», 1948 г.). Одновременно Назыров был увлечен жанровыми акварелями, передающими хорошо узнаваемые виды старой Хивы («Старый базар», 1946 г.). В этих работах отчётливо проявился его театральный опыт – тщательно выстроенные мизансцены с главными «героями» на первом плане и «развёрнутое» в глубину пространство.
В 1946 году, в свои неполные 28 лет, Назыров был принят в секцию театрально-декорационного искусства Союза художников Узбекистана, а с 1956 года стал членом Союза художников СССР.
В 1949 году Назыров окончательно переселился в Ташкент и в последующие годы активно трудился в области книжно-оформительского, плакатного искусства и живописи, принимал участие в различных республиканских и всесоюзных выставках и конкурсах как живописец, был обладателем премий и дипломантом многих из них.
Новый ташкентский период его жизни был также ознаменован знакомством с выдающимися людьми искусства, науки и политики, активным участием в общественной жизни татарской диаспоры Узбекистана. С одним из первых судьба свела А.А. Назырова с его коллегой, народным художником Узбекистана и Татарстана Чингизом Ахмаровым, затем – с известным политическим деятелем, просветителем, публицистом и актёром, «Национальным учителем» татарского народа Шакиром Зарифовичем Мухамедьяровым, который с 1930 года обосновался в Ташкенте. Позже Назыров познакомился с Почётным академиком многих международных академий, доктором архитектуры, главным архитектором Ташкента Митхатом Сагадатдиновичем Булатовым.
Очень часто эта звёздная плеяда сыновей татарского народа собиралась у Назыровых в доме за гостеприимным столом. Участниками таких вечеров были также друзья из Казани, останавливавшиеся в доме Назыровых. Это композитор, актриса и певица, заслуженный деятель искусств РСФСР, народная артистка и Лауреат Государственной премии Татарской АССР Сара Садыкова, поэт Мостафа Ногман и, конечно, народный художник РСФСР и Татарской АССР Баки Идрисович Урманче. Знакомство с Баки Урманче переросло в крепкую дружбу.
Ко всеобщему счастью, супруга Анвара Абдулхаевича Раиса Ганиевна Салимова была отличным кулинаром и радушной хозяйкой. Она происходила из рода Губайдуллиных, живших в Оренбурге. Ещё в начале ХХ в. судьба занесла её деда-муллу в Узбекистан. Её профессиональная жизнь также была связана с искусством – Раиса Ганиевна работала на сувенирной фабрике художником по росписи посуды и шёлка.
За столом у Назыровых обсуждались новости политики и культуры, а затем разговор переходил в национальное русло – о проблемах и чаяниях татарского народа, о вопросах развития его культуры. Одним из животрепещущих вопросов стояло сохранение татарского языка и приобщение к нему детей. Заканчивались такие встречи импровизированными концертами, распеванием душевных и мелодичных татарских песен. И Баки Урманче, и Анвар Назыров прекрасно пели, кроме того, Анвар играл практически на всех музыкальных инструментах. И хотя Назыров был моложе многих из своих друзей, все относились к нему с большим уважением за готовность помочь любому в трудную минуту не только советом, но и делом, за его радение развития татарской культуры.
Духовная атмосфера, царившая в семье, общение с коллегами – всё это сыграло важную роль в развитии творчества художника, в формировании его взглядов и личной культуры. Вместе с тем, в пейзажах и портретах Назырова, плакатах и книжных иллюстрациях, созданных им в период с начала 50-х гг. до конца 80-х гг. ХХ века, отразились приоритеты искусства того времени, объединённого понятием «соцреализм».
В наши дни критическое отношение к искусству соцреализма уже в прошлом; ныне картины, выполненные под влиянием этого метода, снова в моде у коллекционеров и поклонников искусства и заслуженно получают высокую оценку. Спустя время, мы иначе воспринимаем произведения такого рода, а за пропагандой советских идеалов видим искреннюю веру поколения наших отцов и дедов в лучшую жизнь, их представление о радостном настоящем и светлом будущем. Именно с этим настроением выполнены такие работы А.А. Назырова, как цикл цветных линогравюр «История Коммунистической партии Узбекистана» (1967), плакаты «Дружба народов на тысячи лет» (1967), «План выполнен» (1959), «Пахта байрами» (1959), «Молодёжь – на стройки!» (1962) и др. К числу лучших работ в книжной графике относятся оформление книги Хироми «Четыре дервиша» (1960) и книги «Хорезмские сказки» (1961). Сейчас, на волне возрождения интереса к советскому искусству, работы, выполненные в духе соцреализма, пользуются популярностью как у специалистов, так и у любителей искусства.
Соцреализм не исключал разнообразие индивидуальностей, жанров, стилей, художественных форм и национальных особенностей. В Узбекистане этот метод также обрёл специфические особенности, выражавшиеся в большей экспрессии и обобщённости рисунка, яркости колорита, открытости цветовой палитры, испытавшей живительное воздействие солнечной Азии и народного прикладного искусства. Стремясь обрести самостоятельный путь в искусстве, Назыров постоянно экспериментировал, стараясь выразить в своих работах личные предпочтения. Так, в полотнах разных лет заметно увлечение и декоративизмом, и суровым стилем, и рембрандтовской погруженностью в передачу психологического состояния портретируемых. В результате творчество художника представлено картинами разнопланового характера.
На протяжении всей своей жизни Назыров сохранял любовь к пейзажу. Работы этого жанра отчётливо демонстрируют, как постепенно менялись его манера письма и палитра, как он становился всё более свободным в своём творческом самовыражении и умении создавать образы и настроение. Назыров отдавал предпочтение широким, панорамным видам – в этом выборе сказывалось, очевидно, его трепетное отношение к полотнам Урала Тансыкбаева. Ему удавалось мастерски передавать особую атмосферу азиатского лета, со словно выбеленным солнцем пространством, расплывающимися в жарком мареве силуэтами средневековых строений, жемчужными переливами облаков и заснеженных вершин гор, виднеющихся вдали («Боз-су», 1950; «Туркестан», 1950; «Долина», 1952; «Амударья», 1970). Излюбленным местом для вдохновения являлся для художника Чимган, которому он посвятил не одну свою работу («Малый Чимган», 1960; «Чимган осенью», 1964; «Дорога на Чимган», 1965; «Чимган в синем», 1976; «Малый Чимган», 1983; «Чимган в синем», 1983). Работы этой серии отличаются экспрессией цвета и живописной техникой в целом. Широкий, фактурный мазок подчёркивает стихийность природы, а богатая палитра оттенков работает на создание гармоничного образа.
Столь же любимы были Назыровым и архитектурные пейзажи. Города Узбекистана богаты памятниками средневековой архитектуры, привлекающими художников своей выразительной живописной фактурой. Для Назырова такие работы явились прекрасной возможностью реализовать свои способности колориста. Голубое небо, бирюзово-кобальтовый блеск изразцов сочетается у художника с охрой почвы и саманных стен, сразу создавая узнаваемый образ Азии и древних городов Узбекистана («Биби-Ханым», 1955; «Шир-Дор», 1955; «Самарканд», 1977; «Хива», 1977; «Чор-Минор», 1978; «Шахи-Зинда», 1979). Работы, посвящённые современному Ташкенту, также очень камерные и интимные. В них Назыров фиксирует дорогие его сердцу улочки и переулки.
Природа доминирует и в жанровых полотнах Назырова («Сенеж», 1953; «Сибиряк», 1953; «Двое», 1961; «Романтика», 1965; «Алтынтапкан», 1982). В картине «Двое» художник экспериментирует с пространством и цветом, следуя рериховской экспрессивности. Лучи закатного солнца, озаряя склоны гор, окрашивают их пылающе-алым цветом, придающим пейзажу фантасмагорическое звучание. Этот цвет концентрируется затем в платье девушки, расположившейся на траве пастбища рядом с юношей с книгой в руках, и затем яркими всполохами рассыпается по полю красными маками. Как и Н.К. Рерих, А.А. Назыров любил горы в любом облике; горные виды давали ему возможность передавать изысканные живописные эффекты и акцентировать в своих произведениях декоративное начало.
В небольшой по размеру картине «Романтика» ощутима попытка художника следовать суровому стилю, столь популярному на рубеже 1950-60-х годов. Она предельно лаконична: молодая пара стоит в кузове едущего грузовика на фоне необъятного неба и простирающихся вокруг степных просторов… В этой работе отчётливо ощутим дух поколения, осваивавшего целинные земли, а лирические ноты вместе с выражением мужественности и силы создают гармоничный аккорд.
Самые сильные стороны живописи Назырова отражены в его портретных произведениях. Портретный жанр увлёк художника ещё в начале 1950-х годов, когда он приступил к написанию образов близких – матери и отца («Мама», 1953, 1954; «Портрет отца», 1960), затем своих детей и друзей («Портрет Мухамедьярова», 1966; «Портрет Чингиза Ахмарова», 1963), а также автопортретов. Его работы минималистичны – портретируемые изображены на абстрактном тёмном фоне, а всё внимание уделено внешнему сходству и передаче внутреннего состояния персонажа, с чем Назыров великолепно справился. Особое внимание хотелось бы уделить портрету Чингиза Ахмарова, покоряющего своей одухотворённостью и романтической возвышенностью, читаемой в глазах героя. В этом образе отражено и время, и характер знаменитого художника, который, несмотря на все перипетии судьбы, познав и гонения, и фанфары всесоюзной славы, всю свою жизнь оставался человеком скромным, погружённым в свой собственный внутренний мир.
Одной из этапных работ в творчестве Назырова стал портрет узбекской танцовщицы, певицы и хореографа Тамары Ханум (1966). Доктор искусствоведения Р.Х. Такташ назвал его наиболее впечатляющим воплощением образа знаменитой актрисы в изобразительном искусстве Узбекистана [Такташ, 1980]. Сохранившийся более ранний эскиз к портрету позволяет выявить его наиболее сильные стороны. В окончательном варианте представлена более выигрышная поза сидящей за столом женщины: она очень динамична – подобно скрученной пружине – и отражает характер исполнительницы. Также более удачен и выбор интерьера. Если в эскизе Назыров решает интерьер за счёт фигурки позолоченного Будды и афиши с китайскими иероглифами, чтобы подчеркнуть активную гастрольную деятельность Тамары Ханум, то в финале он отдаёт предпочтение изображению танцовщицы на фоне самаркандского сузани с огромными кругами-медальонами. Такой приём в высшей степени органичен – медальоны вышивки гармонично сочетаются с луноликим лицом портретируемой, придавая композиции мягкость, женственность, а также вносят отчетливое декоративное начало, акцентируют народность образа, его связь с культурными традициями Узбекистана. Этот портрет стал не просто персональной удачей художника, но и отражением процессов в живописи Узбекистана начала 1960-х годов, когда вновь, как и в 1920-30-е годы, заметно усилились декоративистские тенденции и актуализировалось обращение к классическому традиционному наследию и синтезированию пластических традиций Запада и Востока.
Ещё один выразительный и запоминающийся портрет в творчестве А.А. Назырова – на этот раз парный – уникальной супружеской четы, народной поэтессы Узбекистана Зульфии и Хамида Алимджана, поэта, драматурга, литературного критика. Их история одновременно романтична и трагична: Хамид Алимджан ушёл из жизни в 1944 году в возрасте 35 лет, и Зульфия, став вдовой в 29 лет, посвятила себя детям и работе, до конца оставаясь верной этой любви. Портрет, созданный в 1984 году, – меморативная фантазия, воспоминания о былом, где супруги – молодые, красивые – изображены на фоне цветущего сада, символизирующего их плодотворный и гармоничный союз. И не случайно Зульфия очень чутко и с благодарностью отреагировала на эту работу, пожелав стать обладательницей её копии.
Назыров создал и другие, не менее удачные портретные образы Зульфии, с которой художника связывали тёплые дружеские отношения, каждый раз подчёркивая творческое начало её натуры и находя для этого всё новые краски. Весной 2015 года, когда Узбекистан отмечал 100-летний юбилей Зульфии, многие издательства обращались к детям Назырова с просьбой о предоставлении им фотоматериалов с портретами Зульфии кисти их отца, Анвара Абдулхаевича.
Назыров писал не только портреты узбекской интеллигенции, шахтёров и трактористов, но и исторических личностей, которые внесли значительный вклад в развитие узбекской культуры. Этот интерес к наследию прошлых эпох, характерный для всех республик союзного государства, был не в последнюю очередь обусловлен известным тезисом «искусство национальное по форме, социалистическое по содержанию». В период, когда происходило сложение национальных школ живописи, художники по-разному интерпретировали наследие. Одни вновь обращались к стилистике искусства начала XX века, пытаясь восстановить ориенталистскую традицию, другие, как А.А. Назыров, поднимали темы прошлого, оставаясь в рамках реализма, но при этом насыщая свои работы национальной канвой.
Его серия портретов известных исторических деятелей говорит о нём как о художнике вдумчивом, тщательно изучающим эпоху, в которой жили и творили изображаемые персонажи. Ещё в 1964 году он создал образ Хамзы (линогравюра), в 1969 году закончил работу над образами Джами и Алишера Навои (обе – кисть, тушь, бумага). Последняя из работ была опубликована тиражом в 15 тысяч экземпляров. К числу замечательных работ относятся также портреты средневекового философа и врача Ибн-Сино (1964), узбекского поэта и публициста Фурката (1964) и кокандской поэтессы, супруги правителя Умар-хана Нодиры (1979). Как отмечал Р.Х. Такташ, «эти портреты отличаются тщательной деликатной манерой исполнения и говорят о творческой зрелости художника» [Такташ, 1980]. Живописное полотно, посвящённое Нодире, находится в настоящее время в экспозиции Государственного музея литературы им. А. Навои АН РУз. Поэтесса изображена почти в полный рост, с царственной осанкой и открытым взглядом, в роскошном златотканом мурсаке, золотых украшениях – венце тилля-кош, скромном ожерелье, неброских браслетах и кольцах. В ее руках – книга, подчеркивающая идею просвещенной правительницы. За спиной поэтессы – глазурованные бирюзовые изразцы, украшающие помещение, отсылающие нас к лучшим традициям архитектурного декора Узбекистана. Так деликатно, с помощью «говорящих» деталей Назыров передает время правления Умар-хана, супруга Нодиры, создавшего условия для процветания культурной среды в Коканде. В этой работе художнику в полной мере удалось создать образ национальной героини, олицетворение духовного потенциала узбекской женщины.
Творческое наследие Назырова – это и замечательные натюрморты; к этому жанру художник неоднократно обращался на протяжении всей своей жизни. В советский период этот жанр был своего рода отдушиной для художников, видевших в нем возможность решать чисто живописные задачи. Если ранние натюрморты Назырова являлись подражанием малым голландцам («Натюрморт с арбузом», 1957), то с середины 1960-х годов он стремился к самостоятельности видения и обратился к условно-декоративному стилю, реализовав своё понимание формы и цветовой палитры («Сирень», 1976; «Осенний натюрморт», 1977; «Розы», 1978; «Натюрморт с виноградом в корзинах и вином в бутылях» 1978; «Осенний натюрморт», 1979; «Натюрморт», 1982; «Натюрморт», 1990).
Натюрморты Назырова – это подлинный гимн узбекской земле, которая щедро делится с людьми своими плодами. Цветы, ягоды и фрукты – всё это изобилие даров передано художником с большим мастерством, с убедительной передачей самой разной фактуры и точно найденным чувством пропорций и цвета.
А.А. Назыров прожил насыщенную творческую жизнь, оставив большое художественное наследие. Ныне его работы находятся в Государственном музее литературы Узбекистана, в музеях Японии, в частных коллекциях Узбекистана, России, Германии, Франции. Одним из важнейших итогов его творческой миссии стало то, что он передал любовь к искусству своим детям – сыну Мурату, ставшему ювелиром, и дочери, художнице Джамиле Гергенредер (Назыровой). Ныне его дочь – известный в Германии живописец. Выйдя замуж за этнического немца Виктора Гергенредера, в 1994 году она вместе с мужем и детьми оказалась в Германии, в городе Веймаре, – обители мыслителей и классиков, с которым связано поистине невероятное количество великих имён, определивших развитие немецкой и европейской духовности. Дети и внуки трепетно относятся к наследию отца и деда, и делают все возможное для того, чтобы сохранить память о нем. Как отмечает Джамиля, «в моём жизненном багаже имеется твёрдый стержень, заложенный и окрепший в татарской семье, где глубоко чтились и соблюдались национальные традиции, татарская культура и родной татарский язык. Я никогда не забуду слова моего отца: «Ойгэ кайткач, татарча сойляш» (…). С этого начиналось моё воспитание, это я стараюсь передать своим детям».
В 2018 году общественные организации и семья Джамили Гергенредер будут отмечать 100-летие со дня рождения Анвара Назырова. В честь этой даты инициируется не только издание настоящего каталога, но и персональные выставки отца и дочери Назыровых, которые состоятся в Татарстане (Казань), на этнической родине художника, и в городах Германии. Вернисаж первой из них под названием «Что разъединяет время, то объединяет искусство» (Was die Zeit trennt, das versöhnt die Kunst) уже состоялся в конце февраля 2015 года в Висбадене, при поддержке Межкультурного Интернационального Союза «Татарлар Дойчланд» (Interkultureller Integrationsverein «Tatarlar Deutschland» e.V.). Борис Дианов из Франкфурта-на-Майне, председатель Союза, на торжественном открытии выставки подробно рассказал гостям о творчестве Анвара Назырова и его дочери Джамили Гергенредер, унаследовавшей искренность, яркость и солнечность палитры отца.
Память о художнике жива, пока сохраняется интерес к его творчеству.
Литература
Изобразительное искусство Советского Узбекистана (очерк истории живописи, графики, скульптуры). Ташкент, 1957.
Долинская В.Г. Плакат Узбекистана. Ташкент, Фан, 1968.
Такташ Р.Х. Современная графика Узбекистана. Ташкент, 1973.
Такташ Р.Х. Каталог выставки Назырова Анвара Абдулхаевича. Ташкент, 1980.
Шавалеева С.M. Казань.
Еремян Р.В. Ташкент и его художники. SAN’AT, 2010, №1, 2.
Интернет-ресурсы (письма о Ташкенте). Беседовала Альфия Миннуллина.
Выставки, в которых принимал участие А.А. Назыров:
- ВЫСТАВКА КНИЖНОЙ ГРАФИКИ УЗБЕКИСТАНА
Открыта в 1952 г. в Ташкенте.
Участвовало 23 художника, экспонировано 178 произведений.
Издан каталог. «Выставка книжной графики Узбекистана» [Сост. М. Г. Харатова]. Ташкент, 1952. (Управление по делам искусств при Совете Министров Узбекской ССР. Союз советских художников Узбекистана. Узбекское отделение Художественного фонда СССР, Узбекполиграфиздат).
- ВЫСТАВКА ПРОИЗВЕДЕНИЙ ХУДОЖНИКОВ УЗБЕКИСТАНА 1954 ГОДА
Открыта в 1954 г. в Ташкенте, в Государственном музее искусств Узбекской ССР.
Участвовало 88 художников, экспонировано 260 произведений живописи, скульптуры, графики, народного прикладного искусства.
Издан каталог. Выставка произведений художников Узбекистана 1954. [Сост. М.А. Соколова]. Ташкент, 1954. (Главное управление искусств Министерства культуры Узбекской ССР, Союз советских художников Узбекистана, Государственный музей искусств Узбекской ССР.)
- ВЫСТАВКА ПРОИЗВЕДЕНИЙ ХУДОЖНИКОВ УЗБЕКИСТАНА, ПОСВЯЩЕННАЯ 40-ЛЕТИЮ ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Открыта с 24 августа по 24 ноября 1957 г. в Ташкенте, в Государственном музее изобразительных искусств Узбекской ССР.
Участвовало 148 художников, экспонировано 518 произведений живописи, скульптуры, графики, сатиры, плаката, декорационной живописи, народного прикладного искусства.
Издан каталог. Выставка произведений художников Узбекистана, посвященная 40-летию Великой Октябрьской социалистической революции. Каталог. [Сост. М. Соколова]. Ташкент, 1957. (Союз художников Узбекистана, Министерство культуры Узбекской ССР, Государственный музей Узбекской ССР, Узбекское отделение Художественного фонда ССР).
- ВЫСТАВКА «ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПЛАКАТ УЗБЕКИСТАНА ЗА 40 ЛЕТ»
Открыта в декабре 1957 г. в Ташкенте, в Союзе художников Узбекской ССР.
Экспонировано более 200 произведений.
См.: Шостко Л. Выставка политического плаката. – «Правда Востока», Ташкент, 1957, 10 декабря; Адилбеков Т. Выставка политического плаката.– «Комсомолец Узбекистана», Ташкент, 1957, 17 декабря.
